Не зря говорят, что любовь – слепа
Не зря говорят, что любовь – слепа: Олю угораздило влюбиться в… офицершу.
Девушка, похожая на юношу-подростка, сидит передо мной в школьном классе, взахлеб плачет, одной рукой вытирает глаза, другой – нос и рассказывает историю своей безответной, а значит и несчастной любви.
- Я выросла на улице. Милиция ловила меня, возвращала домой, а там до меня никому не было дела – моя мать пила, и я опять уходила на улицу. Меня никогда никто не жалел, никогда никто не обращал на меня внимания, - всхлипывает Оля. – А когда я попала сюда (девушка сидит за употребление наркотиков) Мария Петровна (имена изменены, авт) заменила мне мать. Она разговаривала со мной, переживала, что-то советовала…
Оля в сердцах стучит кулаком по столу. Офицер, ожидавшая меня в коридоре, заглядывает в класс, чтобы убедиться, все ли в порядке. Девушка, не обращая на нее внимания, продолжает свою исповедь:
- Когда Мария Петровна дежурила в нашем отряде ночью, я приходила к ней и мы часами разговаривали… А потом я сказала, что люблю ее, и после этого она стала меня избегать, а потом меня перевели в другой отряд и я больше не могла видеться с ней, только если на улице или в столовой она проходила мимо…
У Оли в это время был роман с осужденной, и совесть девушки-юноши мучилась от угрызений – ведь она изменяла своей любимой офицерше.
- Но и у нее есть муж, - высказывает Оля вслух свое самое главное оправдание.
Проблемы возникали и тогда, когда Оля, забывшись, называла свою подругу Марией и у той начинались настоящие истерика, которую, порой, приходилось «тушить» при помощи медиков.
Олина подруга со дня на день должна освободиться, обещает, что будет ждать свою любимую и требует от нее клятвы верности. Но Оля не может ничего обещать. Ее сердце занято другой. Даже письмо от гражданского мужа, полученное накануне, она до сих пор не прочла. Ей ничего сейчас не интересно, даже судьба пятилетнего сына, оставшегося на воле, ее мало заботит, к тому же уже год, как она о нем ничего не знает.
- Я вскрою себе вены, если Мария Петровна сегодня не поговорит со мной, - обещает девушка.
- Не обращайте внимания, ничего она с собой не сделает, - заверяет меня библиотекарь Лена. – У Оли очень импульсивный характер… Я постоянно пытаюсь ей объяснить, что она и Мария Петровна – люди из разных миров. И что в голову Марии Петровны даже мысль придти не может, что между ней и заключенной могут возникнуть какие-либо отношения, не говоря уже об интимных…
- К сожалению, подобных ситуаций избежать практически невозможно, - считает Ольга Николаевна Каракай. – Мы относимся к ним как к издержкам профессии. В таких случаях надо просто не обращать внимания на происходящее, не подогревать возникшие у заключенной чувства.
- Ольга Николаевна, а не было случаев, чтобы офицер-мужчина влюбился в женщину заключенную, ведь среди них очень многие просто красавицы? – интересуюсь я.
- Вы что?! – недоумевает начальник колонии, но на всякий случай стучит несколько раз по столу. – У нас сотрудники работают по нескольку лет, у всех семьи, да и потом, они просто не представляют себе, что такое возможно…
Девушка, похожая на юношу-подростка, сидит передо мной в школьном классе, взахлеб плачет, одной рукой вытирает глаза, другой – нос и рассказывает историю своей безответной, а значит и несчастной любви.
- Я выросла на улице. Милиция ловила меня, возвращала домой, а там до меня никому не было дела – моя мать пила, и я опять уходила на улицу. Меня никогда никто не жалел, никогда никто не обращал на меня внимания, - всхлипывает Оля. – А когда я попала сюда (девушка сидит за употребление наркотиков) Мария Петровна (имена изменены, авт) заменила мне мать. Она разговаривала со мной, переживала, что-то советовала…
Оля в сердцах стучит кулаком по столу. Офицер, ожидавшая меня в коридоре, заглядывает в класс, чтобы убедиться, все ли в порядке. Девушка, не обращая на нее внимания, продолжает свою исповедь:
- Когда Мария Петровна дежурила в нашем отряде ночью, я приходила к ней и мы часами разговаривали… А потом я сказала, что люблю ее, и после этого она стала меня избегать, а потом меня перевели в другой отряд и я больше не могла видеться с ней, только если на улице или в столовой она проходила мимо…
У Оли в это время был роман с осужденной, и совесть девушки-юноши мучилась от угрызений – ведь она изменяла своей любимой офицерше.
- Но и у нее есть муж, - высказывает Оля вслух свое самое главное оправдание.
Проблемы возникали и тогда, когда Оля, забывшись, называла свою подругу Марией и у той начинались настоящие истерика, которую, порой, приходилось «тушить» при помощи медиков.
Олина подруга со дня на день должна освободиться, обещает, что будет ждать свою любимую и требует от нее клятвы верности. Но Оля не может ничего обещать. Ее сердце занято другой. Даже письмо от гражданского мужа, полученное накануне, она до сих пор не прочла. Ей ничего сейчас не интересно, даже судьба пятилетнего сына, оставшегося на воле, ее мало заботит, к тому же уже год, как она о нем ничего не знает.
- Я вскрою себе вены, если Мария Петровна сегодня не поговорит со мной, - обещает девушка.
- Не обращайте внимания, ничего она с собой не сделает, - заверяет меня библиотекарь Лена. – У Оли очень импульсивный характер… Я постоянно пытаюсь ей объяснить, что она и Мария Петровна – люди из разных миров. И что в голову Марии Петровны даже мысль придти не может, что между ней и заключенной могут возникнуть какие-либо отношения, не говоря уже об интимных…
- К сожалению, подобных ситуаций избежать практически невозможно, - считает Ольга Николаевна Каракай. – Мы относимся к ним как к издержкам профессии. В таких случаях надо просто не обращать внимания на происходящее, не подогревать возникшие у заключенной чувства.
- Ольга Николаевна, а не было случаев, чтобы офицер-мужчина влюбился в женщину заключенную, ведь среди них очень многие просто красавицы? – интересуюсь я.
- Вы что?! – недоумевает начальник колонии, но на всякий случай стучит несколько раз по столу. – У нас сотрудники работают по нескольку лет, у всех семьи, да и потом, они просто не представляют себе, что такое возможно…